«Семеноводство – это хобби. Но без него мы себя уже не мыслим»

Что общего у сельского хозяйства с футболом, и как можно обойтись без химии, проводя фунгицидную обработку?
Одно из самых продуктивных хозяйств Ростовской области было создано всего десять лет назад – на бурьянах и в буераках. Сегодня ООО «Гелиос» занимается семеноводством озимой пшеницы, выращивая у себя суперэлиту, а также успешно осваивает методы биологизированного земледелия – первую и вторую фунгицидную обработку здесь проводят только биопрепаратами, без химии. Как утверждает глава хозяйства Владимир Литвинов, третью обработку тоже можно вести без химфунгицида, но семеноводство обязывает. О том, как в «Гелиосе» добились подобных результатов, рассказываем в нашем материале.

– Иногда народная мудрость не обманывает: как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло, – улыбается Владимир Литвинов. В 2008 году с некоторыми своими нынешними коллегами он работал в крупном сельскохозяйственном предприятии ЗАО «Таган-Мост». Из-за конфликта собственников некогда мощное хозяйство, занимавшее ведущие места в районе по урожайности, обанкротилось. Работники остались без средств к существованию. На части земель, купленных у «Таган-Моста», Литвинов с единомышленниками основал новое предприятие.
– Так дело и пошло, – вспоминает Владимир Литвинов. – Уже десять лет мы ведем честный бизнес друг перед другом, открыто и прозрачно. Начинали с 600 га, сейчас в хозяйстве около 2,3 тысяч га – часть пайщиков, кстати, перешла как раз из «Таган-Моста». Мы создали предприятие на окраине хутора, на заброшенных усадьбах, где земли были в зарослях.
Битва за чистоту сорта
Осваивать семеноводческое направление Литвинов начал еще «Таган-Мосте» – поэтому к началу самостоятельного плавания уже были наработаны связи с научными учреждениями. Оставалось развить этот потенциал и нарастить клиентскую базу. По словам руководителя «Гелиоса», в таких случаях есть два варианта развития: вложить в землю уйму средств, массово закупить технику и провести мощную рекламную кампанию. Этот путь отпал сразу – ввиду недостатка ресурсов. Поэтому Литвинов и его единомышленники пошли эволюционным путем: медленно, набивая шишки, получали опыт, отрабатывали технологические нюансы.

Сегодня глава хозяйства признает: большой рентабельности семеноводство не приносит. Экономическая эффективность складывается в первую очередь от того, что предприятие имеет возможность использовать в работе новейшие селекционные достижения. А в одной продаже семян выгоды мало – слишком много подводных камней.
– Семеноводство для нас – это скорее проявление альтруизма, или хобби, – говорит Владимир Литвинов. – Это не самый прибыльный бизнес. Например, возьмем цену семян в 17 тысяч рублей за тонну. Многие говорят: «Дорого, нельзя ли подешевле?». Но когда ты начинаешь раскладывать 17 тысяч на затраты, которые несешь, занимаясь семеноводством, то все становится на свои места. Ведь сюда включается каждая мелочь: 5% роялти институту-оригинатору, затраты на оформление документов, апробации, сортопольные мероприятия, покупка семенного материала для первичных участков размножения… У тебя удлиняются сроки посева, уборки. Ты делаешь дополнительные операции по очистке семян. Усложняются операции по их хранению, плюс тара, упаковка – это снижает получаемую рентабельность.
На вопрос, зачем тогда этим бизнесом заниматься, если можно просто выращивать товарное зерно, Литвинов отвечает метафорой.
– Ты болельщик, азартный человек?.. – Кажется, не нужно объяснять, что сам Литвинов именно таков. – Представим, что твоя команда играет в футбол, и делает это хорошо. Но счет 0-0. Бац, наконец, забили гол! Какое твое первое желание? Чтобы забили еще один. И они забивают. Ты остановишься? Нет, желание не пропадает – хочется и третьего гола, и четвертого. То же самое и в производстве. Тут свой азарт. Наука завлекает тебя новейшими сортами, разработками – и ты стремишься, чтобы в хозяйстве тоже появился новый сорт. А лучше два. Или шесть. А что дают новые сорта? Они дают более широкие возможности для раскрытия потенциала культуры.
Сегодня в «Гелиосе» выращивает 18 сортов пшеницы под реализацию – не считая тех, которые только сданы на испытания и еще не вошли в реестр. Быть «на острие» в семеноводстве очень важно, уверен Литвинов. Когда сорт получит официальное разрешение на продажу, в хозяйстве уже должен быть накоплен его достаточный объем.
– У нас большая линейка, чтобы можно было выбрать наиболее подходящие для хозяйств сорта, – говорит директор. – Скажем, приезжает фермер, а у него пашня – сплошные суглинки, и с удобрениями он не дружит. Тут интенсивные сорта отпадают, нужен такой, чтобы в любых условиях давал 30-40 ц/га. А бывает, у агрария все чин чинарем, и черноземы у него, и техника… И хочет каждый год по 60-70 ц/га. И мы, подчиняясь их требованиям, предлагаем тот или иной сорт, или даже линейку. У кого-то много предшественников, у кого-то – разные агрофоны, состояние почв и т.д. Сортовая мозаика позволяет нивелировать потери от складывающихся природно-климатических условий и максимально повысить рентабельность культуры. Поэтому мы вынуждены держать большое количество сортов. Хотя это и головная боль.

Занимаясь семеноводством, руководитель всегда должен быть в тонусе, продолжает Литвинов. В чем сложности? Чтобы нигде не допустить сортосмешения, нужна строгая дисциплина механизаторов, задействованных на отгрузке. То же самое – на протравке семян, очистке, при севе, уборке. Любая посторонняя кучка зерна может превратиться в неприятность, примешаться к партии и повлиять на чистоту сорта. Потому – строжайший контроль на всех этапах движения семян.
– Местами это напоминает поле сражения, – говорит Литвинов. – Тут нужна и тактика, и стратегия.
Кстати, о качестве работы.
Для семеноводства озимой пшеницы Литвинов работает только с краснодарским Национальным центром зерна (НЦЗ) имени П.П. Лукьяненко (бывший КНИИСХ). И хоть на похвалу и не щедр, признает: так, как работают над селекцией пшеницы в НЦЗ, не работают больше нигде в стране. А может, и в мире.
– Там богатейшая селекционная школа, – признает аграрий. – По сути, несколько институтов в одном. Целый коллектив уникальных селекционеров, и у каждого свои наработки, видение процесса. Мы так выстроили отношения с НЦЗ, что получаем от него оригинальные семена. И в своих условиях доводим их до элиты. Как добиваемся чистоты сорта? Для этого предусмотрены сортопольные мероприятия. Мы тратим на них большие средства. Оставляем при посеве дорожки, чтобы человек мог спокойно пройти. Нанимаем людей, обучаем их – и вот во время колошения пшеницы работники выстраиваются в шеренгу и идут по этим дорожкам. И вручную удаляют с корнем все нетипичные для данного сорта растения.
Основа технологии: дифференциация и симбиоз
Понятно, что заниматься только семеноводческими посевами на полях нельзя. Сегодня под пшеницу в «Гелиосе» отведено около 1300 га, из них под семеноводческие участки разного профиля – 500-600 га. Соответственно, примерно половина засеивается товарной пшеницей. В остальном севооборот, традиционный для Ростовской области – горох, кукуруза, яровой ячмень, подсолнечник. Раньше были еще и просо и соя, но рентабельность их в последние годы упала.
Какие технологии применяются в хозяйстве?
По словам Владимира Литвинова, при обработке почвы на предприятии практикуют дифференцированный подход.
– Мы ориентируемся на благоразумность в применении того или иного вида работ, – говорит директор. – Оптимально подходим к затратной части. По большей части это «классика», но с различными нюансами. На каких-то участках практикуем глубокорыхление, где-то – мини-тилл. Иногда делаем оборот пласта. Плюс у определенных культур есть свои предпочтения: например, под яровой ячмень и горох мы не пашем, готовим почву с осени орудиями для «минималки». Почву оставляем в зиму выровненной, готовой к раннему посеву. Всего из 2300 га обрабатываемой земли мы пашем 300-400 га.
Подобные подходы помогают хозяйству получать неплохую для своей засушливой зоны урожайность: в этом сезоне озимая пшеница дала 50 ц/га, в прошлые годы бывало и 60-65 ц/га. Себестоимость одного килограмма товарной пшеницы выходит 7-8 рублей. Пшеница на семена, понятно, обходится дороже.
…Еще одна особенность «Гелиоса» заключается в том, что здесь уже восьмой год осваивают технологии биологизированного земледелия.
– С «биологией» мы начинали работать, опять же, еще в «Таган-Мосте», – вспоминает Владимир Литвинов. – К тому времени мы уже понимали, что одной «химией» обрабатывать поля неправильно. Начинали с «Фитолавина» – это не совсем биопрепарат, но антибиотик, полученный из грибов. Тогда у нас случилась эпифитотия бактериоза озимой пшеницы. Мы обработали семена, а потом и вегетирующие растения «Фитолавином», и он зачистил их от инфекции. Более того, на следующий год такой метод дал нам мощную прибавку урожайности – 55 ц/га против 35 ц/га в среднем по району. Но потом урожайность начала неуклонно падать. Мы сделал анализ почвы на наличие полезной микрофлоры, и оказалось, что «Фитолавин» уничтожал в ней не только патогены, но и полезные микроорганизмы. Кроме того, обнаружились новые грибные заболевания, против которых он вообще был бессилен. Вдобавок плохо разлагались пожнивные остатки…

Начался долгий процесс изучения «микромира» почвы. В «Гелиосе» тестировали множество биопрепаратов, пока не нашли для себя оптимальные составы бактерий и их комбинации. В хозяйстве их называют БЗСК-1 и БЗСК-2, соответственно, «биологический защитно-стимулирующий комплекс» номер один и номер два, в зависимости от типа и сроков обработки. Некоторые препараты Литвинов называет, но целиком состав обоих БЗСК на предприятии держат в секрете. Туда входят и биопрепараты, и «химия», а еще различные стимулирующие добавки.
Как биометоды внедрены в производственный цикл?
Все начинается с протравки семян, потому что на семенах экономить нельзя, уверен директор. После анализа семян на болезни подбирается адекватный химический фунгицид. А к нему уже добавляется сложный многокомпонентный состав.
– Тут может быть и триходерма, и Bacillus subtilis, и Bacillus Megaterium, – перечисляет Владимир Литвинов виды используемых бактерий. – А еще калий-, фосформобилизующие бактерии, азотфиксаторы… Иногда используем и Pseudomonas fluorescens – то есть это целые микробиологические сообщества, которые влияют и на здоровье растений, и на здоровье почвы. Бактерии не только участвуют в борьбе с патогенами, но и снижают радикальное воздействие химпрепаратов. Ускоряют их распад. Наконец, в процессе своей жизнедеятельности они вырабатывают довольно большой набор активных веществ, например, усиливающих корнеобразование растения. К бактериям в разных пропорциях мы добавляем микроэлементы, аминокислоты, стимуляторы роста…
После протравки семян «биологией» на полях работают только весной. Литвинов не использует биодеструкторы соломы сразу после уборки или осенью – отсутствие влаги не позволяет. Препараты для разложения растительных остатков он предпочитает добавлять в состав БСЗК, которым работает уже по вегетации растений. И утверждает, что эффект от такого агроприема виден и на следующий год. Когда почва здорова, в ней идет накопление и воспроизводство полезных организмов.
Важный момент – первую и вторую фунгицидную обработку весной в хозяйстве уже несколько лет ведут только биопрепаратами.
– Это баковая смесь, она недолго живет в опрыскивателе, поэтому надо в течение часа быстро отработать, ночью, – рассказывает глава «Гелиоса». – Наш комплекс предназначен для того, чтобы подавить развитие грибных болезней. Он гораздо лучше работает, чем химический препарат – или на уровне «химии». Как это объяснить? Вся химия, внесенная на быстрорастущее растение, не способна опуститься в прикорневую часть – идет активное нарастание вегетативной массы. А тут каждый вид бактерий занимает свою нишу.
Конечно, все зависит от внешних условий – какое идет нарастание температур, какая периодичность выпадения осадков и т.д. По словам Владимира Литвинова, третью фунгицидную обработку он тоже мог бы проводить биопрепаратом, но семеноводческие посевы все же требуют повышенного внимания. Поэтому для профилактики применяется химический фунгицид.
Итог такой работы – растения здоровы и полноценно развиваются. Конечно, ситуации за множество лет бывали разные, но ЭПВ (экономический порог вредоносности) не наступал ни разу. Одной химией уже работать невозможно, особенно если учитывать эффект будущих поколений.
– Либо мы действуем радикальной химией и уничтожаем себя, либо продолжаем дальше жить в союзе с природой. Мы эту биотехнологию воспринимаем именно так, – резюмирует глава ООО «Гелиос».

Артем Иванов    f