Михаил Рогалевский: «Заработать на земле можно, обогатиться нельзя»

Село Кирово находится на окраине Энгельсского района. Климат здесь засушливый, но когда-то немецкая колония Кеппенталь 
(именно так называлось село, основанное в 1885 году протестантами-меннонитами), именно благодаря сухому воздуху, наполненному ароматами степных трав, была известна не только в Саратовской губернии, но и за ее пределами.

Сюда приезжали лечить астму, туберкулез, хронические болезни легких. Сегодня курорта здесь нет, зато есть бескрайние поля ржи, которая отлично чувствует себя в местных условиях, и удивительный человек, фермер Михаил Рогалевский, с которым журналисты «Фермера» встретились в ходе поездки по Энгельсскому району.
Михаил Петрович родился в Краснодарском крае, но еще ребенком вместе с родителями приехал в Кирово, когда молодым специалистам предложили работу и быстрое получение жилья в награду за поднятие саратовской целины. После окончания техникума, Рогалевский не стал возвращаться в благодатный Краснодар, а вернулся, в ставшее родным, Кирово. Работал в местном колхозе – и токарем, и дояром, на все руки мастер. А потом случилась знакомая многим история – колхоз развалился, и надо было как-то выживать. Начал с шестидесяти двух гектаров земли, собранных из паев односельчан, и растаскиваемой на металлолом и кирпичи бывшей колхозной базы.

– У меня до сих пор работает техника, собранная из металлолома, – рассказывает Михаил Рогалевский. – Да и сейчас что-нибудь собираю, восстанавливаю, крашу и на поле. Вот Т-150 выкупил почти со свалки, кабины не было, да почти ничего не было. А сейчас работает, еще долго пробегает. У меня четыре восстановленных трактора, всю работу выполняют на «пять». Зернопогрузчик сделал своими руками. А вот новый «Кировец», купил я его за восемьсот тысяч, а мне сейчас за него три миллиона дают. Почему? Сразу разобрал его, все отрегулировал, подправил, подогнал все по размерам и собрал заново. Вышла ручная эксклюзивная сборка.
Персонал у меня отличный. И электрики, и сварщики, и комбайнеры – специалисты с золотыми руками. Со мной племянник работает, Алексей Кузнецов, как уборка, все меня просят – дай парня, не справимся без него. Фанат своего дела, комбайнер от бога. Купил ему новый комбайн, так он с ним обращается как с ребенком, пылинки с него сдувает. Разбирает, смотрит, чтоб ничего не упустить, если деталь уже изнашивается. До поломки не доводит. Да и старую «Ниву» отремонтировал, состояние у нее теперь лучше многих новых. Неважно, какая техника, дорогая, дешевая, старая или современная, важно, кто на ней работает.
Техника в хозяйстве ухоженная, в отличном состоянии, на полу в ангаре и капли масла не найти. Для обслуживания и ремонта есть все оборудование. Токарные станки, фрезерный, большой склад запчастей. К Рогалевскому на ремонт приезжают со всей округи, знают – здесь сделают все качественно, надежно. Но в этом году фермер посторонним ремонтом не занимается. Качество деталей, говорит, ужасное. А если качество запчастей плохое, как людям что-то гарантировать? Для себя Рогалевский покупает в Саратове дорогие швейцарские подшипники, хотя сожалеет о закрывшемся местном подшипниковом заводе. «Хорошие подшипники были, горя не знал. У меня в разгар страды, чтобы комбайн поломался? Не было такого. А сейчас подшипники бесконечно летят, дешевые очень дорого обходятся: поехал, купил, разобрал, собрал, а комбайн стоит. Только все сделал, опять подшипник! И все заново», – сетует на качество запчастей Михаил Петрович.

Технику Рогалевский покупал по принципу: сначала техника, затем новый механизатор, а потом уже земля, которую этой техникой надо обрабатывать. Есть возможность приобрести землю – Рогалевский сначала купит все необходимое для обработки земли, а потом уже покупает или арендует поля. «Как так – набрать земли и не обрабатывать? У меня ни клочка не простаивает, на все хватает и сил, и техники», – без эмоций говорить о земле Михаил Петрович не может.
– Вот видите – брошенные поля, а ведь они кому-то принадлежат, – мы едем с фермером посмотреть его угодья. – Вон, впереди деревья, а ведь это не лесок – это поле! Прошу мне отдать – не хотят, и сами не занимаются. У меня сегодня тысяча шестьсот гектаров, мне хватает, но ведь жалко же землю. Мне таких полей много доставалось, заросли – ни пройти, ни проехать, стволы уже в руку толщиной были. Мы сделали приспособления для корчевания, чтобы выдергивать деревья со всей корневой системой сразу. Затем три года культивировали, ничего не сеяли, смотрели, где что прорастет, убирали, снова культивировали. Дорого, долго, но посмотрите какая теперь рожь здесь! И я готов снова идти на такие траты, лишь бы земля снова была в деле. Но, пока не все идут навстречу.
Заброшенные поля не только вызывают негативные эмоции у фермера, но от них исходит и реальный вред – сорняки, саранча. А учитывая, что Рогалевский не работает с химией, эта проблема приобретает огромные масштабы. Удобрения уважает, голодной землю не бросит. А вот пестициды и близко к своим полям не подпускает. Как же борется фермер с сорняками и вредителями?
– Культивирую, культивирую, культивирую, – улыбается Михаил Петрович, – раза три пройду поле культиватором перед севом, а иногда и больше. А после сева бороную. Ни одного сорняка потом, все поля у меня чистые. Каждый день объезжаю, если увижу сорняк или саранчу, беру тяпку и пока не очищу участок, не ухожу с поля. Дети, внуки помогают, трактористы. Но химии у меня никогда не будет. Пока саранча маленькая, она моментально сдыхает и от механической обработки, главное вовремя увидеть. Особенно обидно за подсолнечник, если его саранча погрызла, он уже не отойдет, даже если есть влага, все равно засохнет. Помогает в борьбе с сорняками, болезнями и вредителями строгое соблюдение сроков и условий сева, и, конечно же, севооборот. Условия смотрю – температур, влагу, какую норму высева ставить. Все сеют сто шестьдесят-сто семьдесят килограммов зерна на гектар, а я только сто, а урожай выше. Вот поле, в следующем году буду сеять здесь рожь, а сейчас культивирую, и буду культивировать до самых холодов осенних. После ржи поле чистое, буду сеять подсолнечник, затем просо, бахчевые, потом нут посею, чтобы земля обогатилась азотом. Смотрю по полю – иногда после подсолнечника нужен пар.
Но рожь у Рогалевского – культура любимая. В плохие годы дает не меньше двадцати центнеров с гектара, а в благоприятные от сорока и выше. Цена на рожь ощутимо меньше, чем на пшеницу, но фермер считает, что урожайность ржи дает рентабельность, и в его случае он всегда оказывается при прибыли. Даже в рисковый, засушливый год, когда у соседей на полях солнце нещадно жжет пшеницу.
– Рожь у меня выходит отличного качества, по колосу проведешь – уже чувствуешь мощь и силу зерна. Сегодня сеют мало ржи. Раньше в нашем районе под рожью было пятьдесят-шестьдесят тысяч гектаров. А в этом году всего пять с половиной тысяч. Цена людям не нравится, переходят на другие культуры, пробуют. А я от ржи не откажусь, что-то другое, новое тоже пробую, но заменить рожь, считаю, нечем. Да и зачем? Заработать на земле можно, обогатиться нельзя. А я зарабатываю, хватает. Просо в этом году посеял, кремовый сорт, красный сорт. Суданку посеял, рабочим раздать, у кого хозяйство свое. В этом году по договору с научным институтом посеял новые гибриды подсолнечника. И бахчевые обязательно. С арбузов, собственно, мое хозяйство и начиналось. Потом все стали арбузом заниматься, и я перешел на рожь. Но арбузы и сейчас выращиваю, под обговоренный сбыт. Нут очень трудно убирать – ложится, думаю отказаться от него. Но в этом году по нуту поселял просо – стоит красавец. При уборке легко отобью просо от нута – фракции разные. В общем, культур достаточно. Засуха на общие результаты не влияет. Подсолнечник в засуху все равно стабильный результат дает, рожь ниже себестоимости не будет, что-то бахчевыми возьму, деньги будут.

А деньги нужны, и не только для себя. Немало делает фермер для давно ставшего родным села. Чистит дороги, снял «бровки», чтобы людям было удобнее ходить, построил мостик. Установил в местной школе новые двери. Обустроил Рогалевский и школьную территорию, засыпал ямы (двадцать машин земли завез!), установил детскую площадку, памятник ветеранам. Директор школы разбила клумбы, территория благоустраивается. Заботится Михаил Петрович и о безопасности села – купил бензовоз с большой цистерной, которую в жару заполняет водой, на случай пожара.
Особая гордость Рогалевского – пруд, взятый в аренду, на двадцать пять лет. Не для бизнеса, а, как и брошенные поля, из-за щемящего в груди чувства обиды за заваленное мусором красивое место, которое может радовать людей еще много лет. Тонны мусора, который отсюда вывез фермер, учету не поддаются, много, говорит. Мусор сюда сваливали десятилетиями, и местные, и приезжие. Сегодня здесь чистый берег, прозрачная вода, мостки, с которых детвора прыгает в воду. В пруду карп, амур, толстолобик. Можно посидеть с удочкой, попытать удачу. Купил фермер для детишек катамаран, катаются, радуются. Единственная просьба к отдыхающим – не ставить сетки и не мусорить. Кстати, дети, быстрее взрослых дисциплинировались – не только не мусорят, но и помогают убираться и поддерживать чистоту.

– Вокруг пруда мои поля, и как больно было каждый раз проезжать и смотреть на это безобразие. А теперь чистота, тишина, природа шикарная, дети довольные. И я еду – глаз радуется, на душе спокойно. Все у меня хорошо, спокойно. Налоги плачу вовремя, зарплаты, премии не задерживаю, кому надо помогаю. Никому ничего не должен. Кредиты никогда не брал, но иногда жалею – может дело бы пошло быстрее. А потом думаю, вдруг неурожай, вдруг поля сгорят, вдруг работать некому и останусь без прибыли, но с долгами, поэтому научился копить. С хорошей финансовой подушкой безопасности никакие катаклизмы не страшны, паниковать не приходится. Так работаю, так живу.

Ольга Уманская, 
Людмила Черноносова    f