Урожай рекордный, а рентабельность нулевая

При рекордном урожае зерна в России фермеры вновь могут оказаться в ситуации нулевой рентабельности.

Зерна в стране выращивается все больше, но от этого растут не доходы, а расходы аграриев. Минувший сезон продемонстрировал стремительный обвал закупочных цен во всех регионах страны, кроме приближенного к черноморским и азовским портам региона «зернового треугольника» – Ставрополье-Кубань-Ростовская область при наилучшем за всю историю страны урожае 2017 года. О том, почему это происходит, а также о том, почему необходимо кардинально менять подходы к дальнейшему развитию сельского хозяйства, мы побеседовали с руководителем Научно-Производственного Объединения «БИОЦЕНТР» Александром Харченко.
– Александр Генрихович, вы активно продвигаете среди российских аграриев идею нового агротехнологического уклада, в котором потенциал естественного плодородия в обеспечении урожайности ставится на первое место. Почему аграрному производству необходима новая модель?
– Любой труд, в том числе на земле, должен быть производительным, аграрий должен получать больше, чем затратил. Это естественно. В сельском хозяйстве, как известно, есть 2 источника ресурсов. Один затратный – техника, семена, удобрения, СЗР, энергоресурсы и т.д., а другой бесплатный – это солнечная энергия, атмосферные осадки и природное плодородие почв. Плодородие – это способность почвы обеспечивать растения всем необходимым, то есть водой, воздухом, питательными веществами. (Есть даже определение плодородия по ГОСТУ, оно было принято в 1988 году). Но его, на мой взгляд, необходимо кардинально менять, так же как надо менять раз в 20 лет все базовые определения сельскохозяйственного производства, потому что в мире происходит стремительное изменение системы представлений. У нас же на уровне государственного управления и официальной почвоведческой науки изменений не происходит, все выглядит вполне благополучно. Часто мы сталкиваемся с грубой подменой понятий. Даже на уровне экспертного совета в Совете Федерации и Государственной Думы по почве и охране ее плодородия, в работе которых я принимаю участие, агрохимики ставят равенство между минеральными удобрениями, вносимыми в почву и почвенным плодородием. Хотя правильно говорить, что минеральные удобрения повышают урожайность сельскохозяйственных растений, но являются фактором, снижающим почвенное плодородие. И это – не дискуссионная точка зрения, вокруг которой можно спекулировать. Так вот, если для выращивания урожая не хватает естественных ресурсов плодородия почвы, то мы должны компенсировать их недостаток минеральными удобрениями, которые стоят денег. Если не хватает влаги, то мы ее тоже должны искусственно восполнять, и это тоже стоит денег (а в 50 % случаев недостаток воды образуется из-за переуплотнения почвы, то есть по причине плужной подошвы, которая образуется от почвообрабатываемого слоя до глубины 45-55 см. Из-за нее влага не может нормально проникать в нижние слои). Великий русский почвовед П. А. Костычев отмечал: если почва способна аккумулировать влагу на глубину до 1 м, то почвенные процессы проходят нормально, нет никаких угроз для выращивания урожая даже в засушливые годы. А вы посмотрите на наши поля после дождя, вода на них стоит как в блюдцах, не проникает в нижние слои почвы, из-за этого она быстро испаряется. 
Если не хватает естественных (бесплатных) ресурсов, то мы вынуждены включать затратные, то есть платные в виде удобрений, полива и т.д. Из-за наметившегося перекоса в сторону платного ресурса в сельском хозяйстве все больше затрат, а рентабельности все меньше. Чтобы получить урожай, мы постоянно должны что-то вкладывать. В 60-е годы прошлого века, после визита тогдашнего руководителя СССР Н. Хрущева в США, у нас в России стала на государственном уровне внедряться новая агротехнологическая модель, (в мире ее еще называют моделью Нормана Борлоуга – известного американского агронома и селекционера-генетика). Она опирается на четыре основные идеи:
1. Лучший сорт или гибрид.
2. Много минеральных удобрений.
Ž3.  Хорошая защита с помощью химических средств защиты растений.
 4. По возможности полив.
В российских хозяйствах с момента внедрения этой американской модели начало развиваться так называемое интенсивное земледелие. Вместе с указанными идеями-«китами» интенсивного растениеводства мы получили 4 извечных вопроса: сколько будет стоить новый сорт или гибрид? по какой цене будут удобрения в данном сезоне? какова будет стоимость химических средств защиты растений? будут ли дотации на полив?
Ту агротехнологическую модель, которая действовала в России до 60-х годов, просто выбросили на свалку истории, полностью изъяли из практики и прививаться начала новая – американская – интенсивная. В те годы соотношение цен на зерно и расходные материалы было совершенно другим (например, за килограмм зерна давали 3 килограмма фосфорных удобрений – сейчас 0,15-0,2 кг), затем произошел скачок цен и образовался пресловутый диспаритет роста цен на сельскохозяйственную продукцию и продукцию для сельского хозяйства. И сейчас мы имеем ежегодный рост цен на удобрения, рост цен на ГСМ, на СЗР, электроэнергию и прочие ресурсы, а цены на сельскохозяйственную продукцию не растут. Интенсивная модель земледелия – «тяжелая», затратная. В России она исчерпала себя, прежде всего, по экономическим причинам. Рост цен на сельхозпродукцию не поспевает за ростом цен на энергоносители и прочие платные ресурсы. Кроме того интенсивная модель нанесла непоправимый экологический вред – началась интенсивная деградация почв, как следствие, снизилась эффективность применения минеральных удобрений. Появились новые заболевания растений – все те напасти, с которыми уже не справляются современные средства защиты растений. Деградация почв – это лишь часть тех тревожных индикаторов, которые говорят нам о том, что мы избрали для себя неправильную агротехнологическую модель.

В плане рентабельности для сельхозпроизводителей наступил предел: в некоторых российских регионах у фермеров в 2017 году себестоимость тонны зерна составляла от 6000-7000 рублей за тонну, а цена закупки формировалась на уровне 5000 рублей! Нельзя постоянно балансировать на грани, и уповать на меры государственной поддержки, которая в последние годы уменьшилась до предела и составляет «смешные» 2-3$ на гектар в нашей стране в среднем для сельхозпроизводителя (львиная доля общегосударственных денег господдержки достается холдингам), при 890$ на гектар в странах Евросоюза, и более 1100$ в Китае. 
Необходимо кардинально менять ситуацию, не повышая объем государственный субсидий, не рассчитывая на него, поскольку мы ограничены условиями ВТО. Можно ли снизить себестоимость производства зерна в нынешних условиях? Мы говорим – можно, и для этого нужно научиться грамотно пользоваться природным потенциалом. В первую очередь необходим процесс реабилитации деградированных почв сельхозназначения, в переходный период нужно запустить систему восстановления почвенных процессов, обеспечивающих плодородие. Мы в нашей стране не хотим этого делать, мы не умеем это делать в рамках существующей модели недорого. Сельскохозяйственная наука рекомендует вносить большое количество (60 тонн и более на гектар) навоза крупного рогатого скота, которого в стране нет, выращивать многолетние травы в севообороте. Но нам некому эти травы скармливать по вышеупомянутой причине. Кому нужны умные советы, которые невозможно реализовать? Мы никак не можем признать, что та экономика, которая у нас существует в сельском хозяйстве, она нас – разоряет.

Мы смотрим на нашу аграрную науку, чем она может помочь, а она, с определенного момента, сильна лишь в селекции зерновых. Агротехнологии, разработанные в 80-х годах, сейчас являются непроходными по реальным экономическим причинам. Предлагаемая в свое время взамен или в дополнение к интенсивной, система адаптивно-ландшафтного земледелия была передовой и хороша 40 лет назад, но с того времени многое изменилось. Но она так и осталась инновацией, которая, не будучи внедрена во время, успела устареть. За рубежом появились современные, более гибкие модели земледелия, но мы в них не вписываемся, поскольку отечественная наука не хочет их принимать. Наши отцы-академики не желают отходить от старых моделей. Необходимо идти вперед. С 2000 года в научный и практический оборот во многих странах мира были введены новые понятия: например понятие «здоровье почвы» – Soil Health. Без введения в оборот этого понятия невозможно создать научную базу для переходного периода для внедрения системы No-Till, которая может быть запущена только при условии восстановления здоровья почвы. Отказ от пахоты подразумевает запуск естественных процессов разрыхления, разуплотнения почв. Если этот процесс не запустится, то наш Nо-Till будет неуспешным. Собственно восстановлением здоровья почвы и созданием условий для него, в том числе и занимается пропагандируемая и продвигаемая нами идея биологизации сельского хозяйства.

Необходимо идти по пути, который выбрали для себя Аргентина и Бразилия. Мы отстаем от них на 30 лет. То, что мы начинаем делать сегодня, они начали делать в начале 90-х годов. Причем то, что они начали делать в начале 90-х, у нас в стране активно изучалось еще в начале 80-х. У нас были институты, которые работали над проблематикой того, что в будущем получило американское название – No-Till, и того, каким путем недорого решать проблему поднятия низкого уровня плодородия почвы. В Саратовском институте биохимии и физиологии растений и микроорганизмов РАН с 1983 по 1989 гг. по этой тематике работала специальная лаборатория. На уровне практики мы сейчас сильно отстали, но на уровне научных представлений мы все еще в авангарде, хотя нам уже дышат в спину. Мы хвалимся, что поставляем на рынок сельхозпродукции на сумму около 20 млрд. долларов США. А знаете, на сколько миллиардов долларов продает продукции сельского хозяйства Бразилия? На 80 млрд. долларов! Аргентина, если не ошибаюсь, меньше этой суммы, но все равно в два-три раза больше, чем мы. Они создали новые модели земледелия и начали продвигать их среди фермеров. Важно было получить результат, и они его получили.
– В России есть хозяйства, которые внедрили у себя ресурсосберегающие системы земледелия – системы минимальной и нулевой обработки земли. Эти системы помогут восстановить плодородие и повысить доходность аграрных хозяйств? Можно ли констатировать, что у нас в стране эти системы получили большое развитие?
– Я бы с осторожностью воспринимал термин Mini-Till (минимальная обработка почвы) как новый и передовой – он стал внедряться с легкой руки курганского народного академика Терентия Семеновича Мальцева, еще в 50-е года ХХ столетия, учитывая, что уже не менее, чем на 150 млн гектаров во всем мире существует действительно более новый и передовой No-Till (система ведения растениеводства без обработки почвы). Также нужно дифференцировать систему минимальной обработки земли от системы возделывания сельскохозяйственных культур, где земля не обрабатывается, и все время покрыта растительными остатками (мульчей). Между этими системами есть принципиальная разница. Для аналогии привожу сравнение: девушка не может быть «немножко беременной», она – или еще девушка, или уже беременная женщина. Думаю, что эту разницу понимают все.

на фото: No-till посев сои поверх 8 тонн сухой массы черногривого овса,штат Парана, Южная Бразилия
 В России начали распространение две новые системы земледелия (вернее землепользования) – No-Till и Strip-Till (система полосовой обработки земли). Это – системы, где почва не обрабатывается полностью, или частично, и вся поверхность покрыта слоем мульчи из пожнивных остатков предшествующей культуры и сидеральных культур, не заделанных в почву. Под слоем мульчи начинаются активные биологические процессы, восстанавливающие почву. Очень продуктивной оказалаcь идея использования Strip-Till в северных регионах России, где короткий летний период, и земля прогревается медленнее. Например, в Башкирии более популярно использование системы Strip-Till при возделывании пропашных культур. В климатических условиях, когда в весенний период почва под мульчей прогревается медленнее, чем на обработанных участках, а это важно в северных зонах, использование системы Strip-Till более продуктивно. Для себя башкирские фермеры выбрали систему, при которой весной сеют семена пропашных в нарезанные с осени полосы, где земля прогревается весной на несколько дней раньше. Иное дело на Юге, здесь большее предпочтение отдается No-Till, под которым сохраняется гораздо больше накопленной влаги. 

на фото: накопление влаги на полях
Должна существовать четко собранная система представлений о сельскохозяйственном производстве в конкретной агроклиматической зоне, под эту систему представлений строится технологическая модель, под технологическую модель выстраивается техническая, то есть подбирается техника для решения определенных задач. А у нас зачастую бывает так, что хозяйства подбирают технику под систему представлений, сложившуюся в иной стране, в иных природно-климатических условиях. Или пытаются подогнать агротехнологию возделывания сельскохозяйственных культур в своем хозяйстве под уже купленную технику.
– Сеялки аргентинские или американские, а условия российские …
– Совершенно верно. Фермер начинает «притирать» зарубежную технику к конкретным условиям, а не наоборот. Информации о возможностях импортной техники очень мало, да и зарубежной техники для No-Till, которая может эффективно работать в российских условиях, и также уже продается – мало. В то же время фермер четко должен понимать, для чего приобретается та или иная единица техники, та или иная сеялка. Все очень просто: где влага на момент посева? Если сев проводится в августе или сентябре, а влаги в поверхностном слое почвы нет (только на глубине 8-10 см), то необходима сеялка, которая обеспечит попадание семян во влажную почву, а этим условиям могут соответствовать только анкерные сеялки австралийского производства (где вариант этой производственной системы развивался в засушливой зоне), или модификации ряда канадских фирм, разработанных для условий сухой степи. Для зоны Южного Урала (посев яровых культур) также наиболее «проходным» оказался австралийский подход, уже адаптированный в Казахстане академиком В. Двуреченским. Там, сильные ветра весной быстро высушивают почву, и на глубине 5 сантиметров может не быть необходимой для всходов и развития достаточного количества влаги. Однако, в других географических и климатических зонах, например на западе, центре страны в условиях весеннего сева, когда влаги в поверхностном слое почвы полно, существуют совершенно иные условия, и возможно применение сеялок аргентинского и бразильского типа, которые сеют на глубину 2-2,5 сантиметра. Это надо учитывать. 

на фото: Strip-Till технология в Самарской области
Нужно менять традиционные подходы к земледелию, руководствоваться разумным выбором. Все мы привыкли к тому, что собран высокий урожай зерна и это хорошо, а не этим надо хвалиться, нужно на первое место ставить вопрос: с какими экономическими результатами вышел к концу сезона фермер или хозяйство, с какой прибылью. Поскольку мы заботимся о том, чтобы эффективно работал природный, то есть бесплатный ресурс, мы автоматически движемся в сторону поиска способов достижения более высокой рентабельности.
Также нужно сказать, что действующая ныне система интенсивного земледелия несет в себе мощный конфликт с окружающей средой. Выращиваемые на интенсивных полях сельскохозяйственные растения постоянно находятся во вражеском окружении – насекомые-вредители, болезни, сорняки. По сути, получая урожай, мы боремся с природой, которая старается защититься от нашего грубого вторжения, и неэффективно тратим деньги.
Но ситуацию можно выровнять с помощью системы биологизации земледелия.
– Многие фермеры хотели бы заняться оздоровлением почв, на которых они работают, но не могут приступить к этому по ряду причин. Одна из них – это неготовность к последовательной реализации мер по восстановлению естественного почвенного плодородия, потому что результат может быть достигнут через неопределенное время…
– Результат достигается уже в первый год! В ряде наших хозяйств в Воронежской и Ростовской областях при грамотном и продуманном переходе на адаптивные биологизированные технологии за три-четыре года урожайность озимой пшеницы возрастала с 35‑37 до 85 ц / га при рентабельности 200 % (на начальном этапе, в первый год освоения технологии, уровень рентабельности составлял 40 %). Себестоимость произведенной пшеницы опускается до уровня 2-3 тыс. рублей за тонну. При таких затратах никакие колебания цен на рынке зерна сельхозтоваропроизводителю просто не страшны.
В противоположность модели с интенсивным применением минеральных удобрений, химических средств защиты мы предлагаем систему оптимизации затрат в растениеводстве, которая позволяет улучшить экономику аграрных хозяйств путем постепенного частичного или полного отказа от химических СЗР и минеральных удобрений.

на фото: посевы с использованием микробных заквасок
Первый элемент этой системы предполагает совместное использование биологических и химических препаратов. В процессе опытов и на практике мы обнаружили, что ряд микробов вполне может смешиваться с химическими препаратами, некоторые полезные почвенные микробы вполне уживаются с химией. Предлагаемая нами биологическая система коррекции (исправления) микробных сообществ поля и почвы не отрицает совместного применения химии и биологии.
Второе. Мы разработали и предлагаем эффективную модель некорневой подкормки растений минеральными удобрениями по фазам закладки элементов урожайности. Изучение этих фаз проводилось в 50-е годы в Тимирязевской академии Фанни Куперман. Мы видим в этом огромный ресурс повышения рентабельности и повышения урожайности. Питание растений через лист чрезвычайно эффективно. Дробные некорневые подкормки растений малыми дозами минеральных удобрений в главные фазы развития растений обеспечиваются при минимуме затрат.
Третье. Мы используем сложные микробные препараты – микробные закваски для обработки соломы и других пожнивных остатков. Последние годы мы наблюдаем в южных регионах на полях ситуацию, когда за сезон не разлагается солома прошлого урожая из-за «дисбактериоза» почвы. 
Задача: с помощью микробов разложить пожнивные остатки и прямо на поле создать ценное удобрение – микробный компост, восстанавливающий почвенные процессы. Мы создали 4 микробных состава для решения этих задач: для снижения уровня почвенных инфекций, для разуплотнения почвы, для обогащения почвы агрономически ценными организмами и пр.

– Какие основные причины сдерживают активное внедрение биотехнологических разработок в аграрном производстве?
– Знаете, мы сейчас больше слушаем наших ученых, а не практиков. Существует некий ученый бомонд, который говорит, как не надо делать, а опыт практиков говорит о том, как надо делать и получать реальные результаты. Поэтому ученые должны идти сейчас к практикам, а не наоборот.
Задача ученого сообщества должна заключаться не в том, чтобы выдавать на-гора тома научных публикаций, а в том, чтобы вложить в руки аграриев реально работающие аграрные технологии, обеспечивающие высокий экономический результат. Необходимо активно использовать аргентинский, бразильский и австралийский агротехнологический опыт, который показал свою эффективность в аграрной экономике этих стран. Не экспериментировать сейчас надо отечественной прикладной аграрной науке, выдавая свои работы за некие сверхнужные «фундаментальные» исследования, а использовать опыт хозяйств, добившихся положительных результатов, подводить под него научную базу, широко распространять его. Именно так делает аграрная наука во всех передовых странах мира – накормивших свое население и организовавших экспорт продовольствия.

Владимир Львов   f